Я, друзья мои, как вы, наверное, знаете — психиатр. Живу в Петербурге. Работаю в специализированной клинике и преподаю в университете.

Прямо скажу, жизнь у меня очень интересная: встречаюсь с уймой людей, порою уникальных – представителями разных наций, культур.. Работа с человеческой душой и психикой доставляет мне удовольствие – это целый мир, загадочный и непознанный. Обычный врач имеет дело с физическим состоянием человека, а врачу-психиатру приходится копаться в человеческой душе, психике, что намного сложнее. Но не об этом речь сегодня…

Когда-то у меня были совсем другие планы на жизнь. Я учился на историка и окончил четыре курса исторического факультета Бакинского университета.

В середине 90-х я чуть не угодил в тюрьму за деятельность по организации группы талышского языка и культуры. Кольцо вокруг меня сжималось, и я был вынужден оставить учебу и переехать с семьей в Питер.

Здесь я решил радикально сменить род занятий и посвятить себя психотерапии: учился в Превом мединституте, там же и защитился.

Тем не менее, годы учебы на истфаке БГУ я никогда не считал потерянным временем. Более того, сейчас я осознаю, что этот период был самым плодотворным в плане формирования моего мировоззрения и взгляда на жизнь. У меня сложились очень добрые и хорошие отношения с известным историком Играром Алиевым; почти каждый день я встречался с ним, ходил с ним на разные мероприятия, сопровождал его в нескольких поездках. Пару раз он даже приезжал к нам в нашу деревню, в Талышистан, и недолго гостил у нас.

Играр Алиев

Алиев был тогда директором Интститута истории. Это было бурное время: Карабахская война, послевоенный период, брожения в обществе, поиск корней – тюркских, иранских, арийских и т.д. Больше всего буйствовали пантюркисты. Одна из их групп – уж и не помню, как она называлась — один-два раза в неделю собиралась в кабинете Играра Алиева. Сам он не участвовал в этих сборищах, хотя кабинет свой участникам группы предложил: как только они собирались, он покидал комнату.

При мне старик ругал их постоянно и издевался над ними. Говорил: «Эти тюрки с ума посходили! Слышал бы ты, о чем они говорят! Полуграмотные дураки…».

Я спросил его однажды — так, чтобы он не обиделся:

— Муаллим, а зачем вы отдали им свой кабинет?

Он рассмеялся и сказал:

– Сынок, ты думаешь, если бы я не отдал, они бы не смогли взять сами? А так, по крайней мере, «отдал по своему желанию»: меня не трогают и на том спасибо! Ты же знаешь, — продолжил он, — вся республика сейчас в их руках, везде — пантюркисты. И с ними просто невозможно спорить; это гнусное быдло…

Как вы знаете, Играр Хабибович был татом, то есть иранцем, парсом. Он был, пожалуй, самым образованным гуманитарием во всей истории Азербайджана. Знал много языков, неплохо понимал и наш язык – талышский, да и вообще был очень привязан к талышам. Как-то я стоял в его кабинете и смотрел книги в шкафу; он подошел ко мне, похлопал меня по плечу, рукой потрогал мой плоский затылок, улыбнулся и сказал: «Ты знаешь, что у большинства талышей плоские затылки? Это ведь мидийская черта».

— Да, я знаю, что мы — потомки мидийцев; вы же говорили об этом, муаллим.

— Да, — ответил он с ухмылкой, — я действительно писал и говорил, что талыши — прямые потомки мидийцев. Но вот, дорогой мой, ты вряд ли знаешь, что и у армян затылки плоские — такие же, как и у вас.

— Неужели, муаллим! — воскликнул я. — Что, армяне тоже мидийцы?

— Да нет, сынок, — сказал он, — армяне — не мидийцы, но в их генезисе мидийский элемент сыграл определенную роль. Видимо, эту антропологическую черту они унаследовали именно у мидийцев. Впрочем, совсем не исключено, что между талышами и армянами есть определенная генетическая связь. Но в общем и целом, армяне — потомки урартов, хотя по языку и индоевропейцы.

Потом мы сели за стол, и он стал подробно объяснять все перипетии и тонкости этнической истории талышского народа – от кадусиев-мидийцев до наших дней.

Я не хочу сейчас пересказывать, что мне поведал покойный ученый. То же самое я прочел в дальнейшем в работах других крупных востоковедов. А здесь, в Питере, я посещал семинары академика Боголюбова, который также настаивал на том, что талыши — прямые потомки мидийцев, что они часть этногенетического наследия этого древнего иранского народа, создавшего блестящую империю до Ахеменидов.

Вообще, все, кого я встречал среди ученых, единогласно утверждали то же самое, что много лет назад говорил мне мой покойный учитель: тот факт, что мы — потомки мидийцев, сегодня не вызывает сомнений ни у одного академического ученого. Это уже стало аксиомой!

Но вот есть у меня пациент-курд; у него проблемы со сном — не может спать человек, говорит, его мучают разные мысли, а если и удастся заснуть, то чуть ли не сразу просыпается. Я часто его консультирую. Месяц назад он зашел ко мне и поблагодарил за то, что проблемы со сном у него уже позади и по ночам он, вроде, спит спокойно. Но вот вчера он снова появился и посетовал: «Опять не могу спать, доктор; ночи напролет мучаюсь, лежу часами с выключенным светом, но мысли лезут и лезут, не дают покоя».

— Какие мысли, — спрашиваю, — Тосын? (так его зовут).

— Все время думаю о референдуме в Иракском Курдистане: что будет с моим народом, состоится ли референдум, а если и состоится, то каковы будут его последствия — положительные или отрицательные?

И все в таком духе.

Я ему говорю: «Дорогой Тосын, оставь рефререндум в покое, от тебя ничего не зависит, что будет — то будет, судьба решит, ты ничем не можешь помочь своим соплеменникам. Лично я считаю, что этот референдум вообще не был нужен, его затеяли внешние силы, чтобы создать новый рычаг вмешательства в регион и опять дестабилизировать ситуацию. Курдский фактор сейчас актуализируют, чтобы заменить им ИГИЛ, так как последнее уже почти разгромлено.

Мои слова привели собеседника в ярость: он покраснел, глаза – на выкате, и говорит: «Что ты мелешь, доктор? Ты ничего не понимаешь в политике! Наш великий народ — потомок древней империи мидийцев — знает что делает. Референдум нужен и должен состояться!».

Я, чтобы его успокоить, говорю: «Ладно, брат, пусть будет так. Но с чего ты взял, что курды – потомки мидийцев?».

Он смотрит на меня как мудрец на деревенского неуча и восклицает: «Ты не знал, что ли?! Мы же потомки мидийцев! Зороастр — наш предок; Авеста – наша священная книга! Мы создали государства шумеров и Ахеменидов. У нас было 250 царей! Последнее великое наше царство – это Сасанидское государство в Иране!».

Как талыш и как человек, более и менее знающий историю, методологию науки, я хотел было возразить ему, что все перечисленные царства, государства и личности не связаны друг с другом: причем тут Шумер, мидийцы, какое отношение имеет пророк Зороастр к курдам и т.д? Но многолетний опыт профессионала-психиатра подсказал мне, что надо воздержаться от дискуссии с этим человеком.

Я просто улыбнулся ему и говорю: «Ладно, дорогой, пусть будет по–твоему. Но ты не думай по ночам о таких вещах, думай о чем-то более приятном, умиротворяющем — скажем, представь свою деревню, деревья, горы, зелень, траву, снег…».

Мой пациент успокоился, похлопал меня по плечу и сказал: «Не волнуйся, старик, вы, талыши, тоже не обделены историей. То, что вы — наши младшие братья, это уже само по себе предмет гордости. Мы же родственники». Рассмеялся громко и встал.

Я выписал ему рецепт, напутствовал и пожелал здоровья.

Позже, уже ночью, я просмотрел некоторые курдские форумы, отдельные публикации и обнаружил, что фантасмагория бедолаги Тосына — не беда отдельно взятого курда, а, похоже, трагедия целого народа.

Я вспомнил слова академика Играра Алиева: «История – лишь на первый взгляд доступная область знания, на самом деле, она сложнее математики. Исторические законы даже более тверды и незыблемы, чем законы природы. Никогда не смешивай исторические категории друг с другом. Каждое явление, каждая историческая деталь имеет значение только в конкретное время и в конкретном пространстве. Беда пантюркистов в том, что они необразованные, не знают этих законов, у них мешанина в голове, хаос, вода…».

Выходит, у наших курдских братьев тоже мешанина в голове; дела у них, похоже, обстоят не лучше, чем у пантюркистов…

Но, дорогие мои, беда в том, что я, кажется, заразился от ретивого экспансиониста Тосына – и у меня появилась бессонница: хоть убей, не могу уснуть, все время примеряю на себя, на свой народ, статус младшего брата курдов. Одно время, помнится, мы обижались, когда нас считали младшими братьями русских. Да почему бы нет, думаю? Курды-то чем хуже русских?

Что русские создали? Только Российскую империю, СССР, а сейчас и Российскую Федерацию. А какая у них культура? У них один Пушкин — и тот негр! А вот курды создали империю древних египтян, Шумер, Аккад, Мидийскую империю, Урартскую империю, государство Ахеменидов, Парфянские и Сасанидские государства и много чего другого. Они, в отличие от русских, внесли весомый вклад в мировую цивилизацию:

Авеста – древнекурдский памятник религии и литературы, Гильгамеш, считающийся месопотамским эпосом – творение курдского гения. Вклад курдов в мировую архитектуру тоже огромен — возьмите хоть египетские пирамиды, хоть храмы Пальмиры, хоть Персеполь, хоть огромное количество древних церквей, которые армяне считают своими и т.д. Курды – народ-строитель, народ-творец! Курдами были и Зороастр, и Фирдуси, и Мовсес Хоренаци, и Шота Руставели, и Шараф-хан Бидлиси…

Да, наконец-то решил я для себя, быть младшим братом курдов намного почетнее для нашего народа!

Но, о чудо, как только я пришел к такому выводу, сон одолел меня: глаза невольно закрылись и я погрузился в сладкий сон. Во сне меня по очереди посещали Тутанхамон, Киаксар, Кир Великий, Дарий, Зороастр, Тигран Великий, Фирдуси, Хоренаци, Руставели и прочие великие сыны курдского народа. Все они в причудливых одеждах своего времени чинно вставали передо мной, тыкали пальцем мне в лицо и грозно изрекали: «Учти, ничтожный простолюдин, я – курд! Не верь тому, что говорят лжеученые обо мне!»… И когда мне показалось, что вереница представителей курдского пантеона закончилась, вдруг подбегают, запыхавшись, еще двое и кричат: «А нас забыли?!!! Кто исключил нас из списка 250 курдских царей?!». «Я — Хаттусили Первый, основатель Хеттской империи», — возмущенно заявил один. «А я – фригийский царь Мидас, от прикосновений которого все превращается в золото!» — выпалил второй.

Ну, теперь-то уж точно конец, — подумал я. Но тут передо мной всплывает гора Арарат и из покрывающих ее облаков спускается седовласый старик в тоге. Узнаю его по картине Айвазовского. Неужели патриарх Ной?! Но прежде, чем он успевает что-то сказать, я громко возмущаюсь: «Ну уж нет, довольно! Только не это!». И просыпаюсь в страшном возбуждении…

Я не употребляю алкоголя, я — верующий шиит. Иначе налил бы в граненный советский стакан чистую, как слеза сиротки, русскую водку, выпил бы без закуски до конца за здоровье наших старших братьев — курдов. Но зато я могу с чистой совестью произнести священную мантру:

Assalamu’alаykum wa rahmatullahi wa barakatuh!

Калваз Джангамион